Из афганского альбома…

В советской истории есть события, о которых официальные власти старались не говорить. Например, война в Афганистане. Войска на территорию этой южной страны ввели 25 декабря 1979 года. Предполагалось, что всего месяца на два-три. Но расчёты не оправдались, ограниченный контингент советских войск остался там почти на десять лет. Десять долгих лет...

Минуло три десятка лет, но ветераны помнят о тех событиях, помнят каждый день, каждый час. Помнят тех, кто подставлял плечо в трудную минуту, а порой спасал ценой собственной жизни. Они не забудут об Афганской войне никогда. В боевых действиях «за речкой» участвовали около 6 тыс. уроженцев Пермского края, 142 из них не вернулись домой.

На прошлой неделе, 15 февраля, пермские ветераны собрались у памятника «Разорванное братство», чтобы вспомнить об однополчанах и напомнить о самой длинной и неоднозначной войне в истории страны, о том, что всего один перелёт может отделять от мирной жизни.

Осколок на память

Напоминание об Афганистане всегда с Николаем Никитиным — осколок мины он носит в сантиметре от сердца. Его путь в Афганистан похож на сотни других. Призвали в 1983 году, «учебка», а после он оказался за границей — в жаркой стране.

Николай вспоминает, что встретили их неласково — дембеля ждали замену уже три месяца, два из которых вели тяжёлые бои. Кто-то не дождался и уехал домой в «цинке».

«А ещё меня поразило, что ребята, которые были старше всего на год-два, выглядели как взрослые мужики. На войне взрослеют быстро», — говорит Николай.

Подразделение, в котором он служил, несло боевое дежурство в Панджшере, охраняли прежде всего дорогу, по которой шли колонны.

Николай Никитин:

— Ранило меня 7 февраля 1985 года. Наша рота была в ущелье Панджшер, взвод — на Тавахшской петле. Перед нами стояла задача — прикрывать огнём проходящие по дороге ущелья колонны мотострелков и «зелёных» (солдат афганской армии). Часов в 13—14 пошла колонна, и при прохождении петли «духи» открыли огонь из ДШК и безоткатного орудия. Мы ответили. Я обнаружил с помощью прицела оператора-наводчика БМП-2 «духовский» ДШК и открыл огонь на поражение. Разнёс дом вместе с «духами» и их пулемётом. В ответ они открыли по нам огонь из миномёта. Сидеть в БМП во время миномётного обстрела опасно: при попадании мины в машину это в лучшем случае контузия. Поэтому я выскочил из машины и спрыгнул в траншею, чтобы дальше бежать в перекрытую щель. Но не успел, четвёртая мина разорвалась на бруствере траншеи. А у меня, как на грех, липучка на «бронике» расцепилась, и, когда спрыгивал в траншею, зацепился. Основная масса осколков прошла над головой, меня отбросило на стенку траншеи, «броник» отогнулся, и один из осколков попал в грудь, на сантиметр ниже сердца. Повезло, видимо не пришло время умирать.

Колонна прошла без потерь, «духи» замолчали, бой закончился. Николай же попал в госпиталь. Потом был отпуск, после которого он вернулся в свой полк, откуда и демобилизовался.

Стирка бензином

Сергей Федотов в составе 101-го полка 5-й мотострелковой дивизии начал свою службу в провинции Герат в декабре 1983 года. Отделение несло боевое дежурство в нескольких километрах от города.

«Я был водителем БРДМ (бронированной разведывательно-дозорной машины). Но на самом деле мог заменить любого в экипаже. Как, впрочем, и все ребята. Иначе нельзя было. Взаимозаменяемость всегда помогала в службе», — делится воспоминаниями Сергей.

Главной задачей подразделения было сопровождение колонн от Кушки (СССР) до Шинданда, города юго-западнее Герата. Как говорит ветеран, ничего особенного, просто служба в жёстких условиях.

Сергей Федотов:

— Опыта мы набирались по жизни, набивали свои синяки и шишки. У нас за плечами было всего два месяца «учебки» — и заброс «за речку». Всё для нас было новое: и ведение боя, и устройство быта. В начале службы в Афганистане решил я постирать себе обмундирование. Спрашиваю «деда»: «Где воды можно взять?» А он смеётся и говорит: «Какая вода! Бери бензин и стирай!» Я был в шоке — стирать бензином! Но сделал так, вода была как золото. Всё отлично получилось, а гимнастёрку повесил, и весь запах выветрился.

Сергей вернулся с войны в коляске — перелом позвоночника. Но, несмотря на это, он ведёт активную жизнь, участвует во всех мероприятиях.

«Раньше спортом занимался, а сейчас уже здоровье не то. Но зарядочку обязательно делаю каждый день», — говорит Сергей.

Награда за голову

Командир разведроты старший лейтенант Валерий Марчук, а ныне подполковник, кавалер двух орденов Красной Звезды прибыл на афганскую землю вместе со своими сослуживцами 3 января 1980 года, буквально в первые дни боевой операции.

«Мы совсем не были готовы к этой войне. Нас многому и хорошо учили, но не партизанским боям в горах. К тому же нас снабдили топографическими картами 1956 года на английском языке. А мы все — «немцы»! Ничего, разобрались. Вот так мы и начали своё боевое дежурство», — вспоминает Валерий Леонидович.

Сначала всё складывалось нормально: стороны держали вооружённый нейтралитет. Друг за другом приглядывали, но огонь не открывали. Но однажды в зоне ответственности подразделения Марчука пропал солдат. Поехали за водой, и боец «испарился». Искали три дня, прочесали всю территорию, но не нашли. Во время той поисковой операции по советским солдатам впервые открыли огонь.

Первые награды — медали «За отвагу» и афганскую — Валерий Марчук получил за охрану моста через реку Кокча в Файзабаде. Важно было не отдать его моджахедам. Дело в том, что в это время из Советского Союза через Памир «своим ходом» шёл 860-й мотострелковый полк. Если мост будут контролировать душманы, то они перекроют полку дорогу в Файзабад, закроют ребят в горах и уничтожат.

Подразделение Марчука семь дней удерживало мост. Как вспоминает ветеран, «горела техника, боеприпасов уже практически не оставалось, но все были живы». Мост удержали, встретили полк, который совершил беспрецедентный переход.

Боевые ордена Красной Звезды Валерий Леонидович получил за пленение полевых командиров, которые играли большую роль в командовании Северо-Бадахшанским фронтом.

Валерий Марчук:

— В 1981 году мы взяли Арбоба Хайдара — начальника штаба фронта. Вместе с документами. Меня вместе с ним отправили в Кабул. Там я познакомился с пермским иллюзионистом Владимиром Данилиным. Тогда я даже и не подозревал, что буду жить в Перми.

После того как разведподразделение Марчука взяло второго важного «языка», все стали намекать, что пора командиру разведчиков в Союз. Он не понимал и даже удивлялся: «Зачем?» А когда узнал, что моджахеды объявили награду за его голову, то всё встало на свои места. Но возможность уехать на «большую землю» появилась не скоро. Два месяца подразделение было в осаде, даже за водой невозможно было выехать. Так моджахеды жестоко мстили за Хайдара.

«Как только осаду сняли, меня отправили в Советский Союз. Так закончилась моя война», — говорит ветеран.

Валерий Леонидович вспоминает о том времени с болью. О самом трагическом дне, 3 августа 1980 года, когда в ущелье Шаеста душманы зажали батальон, он говорит со слезами на глазах. В том бою погибли 46 человек.

Он достаёт из альбома любительский снимок, на обороте которого написано: «Командиру на память о тех, кто пришёл вместе с ним и смог уволиться».

«Вот мои ребята, кто смог уволиться, а сколько осталось там…» — с грустью произносит разведчик.

…Не сломленные войной и приёмом в родной стране после демобилизации, ветераны-афганцы сегодня несут службу. Они сами для себя определили «фронт», на котором они полезны.

Они не любят рассказывать о том, что было там, «за речкой». Говорят, что это боль, кровь и страх. Но когда начинают вспоминать, то это разговор о настоящей мужской дружбе, честности, совести и мужестве. И эти воспоминания нужно беречь, так как ветераны безвозвратно уходят, унося с собой историю. Историю, которую нужно знать, чтобы не повторять ошибок.