Тот самый «Урал-Грейт»

История баскетбольного клуба «Урал-Грейт» берёт своё начало с 16 июня 1995 года. Он просуществовал чуть более 10 лет: как спичка, очень быстро и ярко загорелся, но довольно быстро и погас. Тем не менее клуб оставил настолько яркий свет, что фактически весь сегодняшний российский баскетбол — во многом наследие «Урал-Грейта».

Сегодня вместе с нами недолгую историю легендарной команды вспоминают те, кто внёс весомую лепту в её развитие, яркие победы, формирование нового образа Перми и региона в целом.

Первые во всём

Сергей Кущенко — основатель клуба, а ныне — президент Единой лиги ВТБ.

 — Сергей Валентинович, как и когда возникла идея создать баскетбольный клуб в совершенно небаскетбольном на тот момент городе?

 — Идея возникла после того, как созданная нами с несколькими друзьями команда «Грейт» несколько раз выиграла чемпионат области и первенство Перми. Фактически идея создания «Урал-Грейта» возникла в пятницу в Чайковском после очередной победы. Судья Валерий Харитонов зашёл к нам и сказал, что наша команда лучше организована, чем большинство коллективов высших дивизионов чемпионата России. В принципе, тогда, в 1995 году, и было принято решение добавить к «Грейту» слово «Урал». Взяли туда тренеров, которые нам помогали на чемпионате области. Сделали всё, чтобы удержать местных игроков. Дальше началась та история, которую все знают: через шесть лет мы стали чемпионами России.

 — Вы быстро решили, что «Урал-Грейт» должен быть российским грандом?

 — На самом деле была настолько отличная атмосфера, что мы далеко ещё не были чемпионами, но уже пели чемпионские песни. Приходили в кабинеты больших людей и говорили, что хотим стать чемпионами страны и, если поможете, точно выиграем. Так потихоньку двигались вперёд.

 — И всё же в каком году вы поняли, что создаёте клуб-гранд?

 — Это уже было в нашем менталитете. Даже на пути к своему первому чемпионству в России мы уже чувствовали, что сможем сделать это. Ментально уже были чемпионами. Кстати, мы первыми в России добавили слово «профессиональный» к словосочетанию «баскетбольный клуб». Это произошло, думаю, в 1998 году, когда на нашем матче с Самарой увидели в зале семь тысяч пар глаз, жаждущих баскетбола. При этом клуб развивался не только в спортивной части, но и в части организации матчей и предматчевых шоу. До этого никто в стране такого не делал. Кстати, при тренерстве Сергея Александровича Белова мы ездили на турниры в Америку, чтобы приобрести менталитет победителя, как в фильме «Движение вверх».

 — Кстати, о знаменитых предматчевых шоу. Вы точно всё сами придумали и даже никакой идеи нигде не присмотрели? Даже в НБА?

 — Все идеи были наши. Даже в НБА в 1990-е годы как такового шоу не было — я лично это видел. Уверен, что мы показали эталон единения команды и болельщика. Лазерные шоу, видеоинсталляции — это всё наши идеи. Это потом все начали с нас копировать, в том числе и в Европе. Ладно, в одном я признаюсь: идею вылетающего в зал «Грейт-мэна», переодетого в эмчеэсовца, я подсмотрел на концерте Pink Floyd. Но всё остальное — наше. Кстати, рейтинг той музыки, которую мы ставили на своих матчах, на следующий день на радио значительно вырастал.

 — «Урал-Грейт» во многом ассоциируется с песней It’s my life группы Bon Jovi и The show must go on группы Queen. Вы случайно у участников обеих групп не интересовались, слышали ли они об «Урал-Грейте»?

 — Знаете, как-то не довелось узнать. Хотя однажды я остановился в том же отеле, что и Джон Бон Джови. Я видел его в холле, но как-то об этом не спросил. Также не интересовался и у здравствующих участников Queen.

 — Назовите своё самое счастливое ощущение от «Урал-Грейта», помимо, естественно, первого чемпионства.

 — Знаете, я родился в Новых Лядах и, когда был школьником, думал: почему где-то, но не у нас, самая крутая дискотека, спортивные достижения, почему в Пермь не приезжал никогда мадридский «Реал»? Когда это было реализовано в «Урал-Грейте», я был счастлив. Пермь стала городом двух больших «Б» — балета и баскетбола. Это для меня наивысшая степень признания.

 — Что бы вы могли назвать своим главным личным достижением с «Урал-Грейтом»?

 — Наверное, точкой моего профессионального признания тогда стало всё-таки приглашение в ЦСКА (в 2002 году. — Ред.). Я прекрасно понимал, что в случае согласия ко мне первое время неоднозначно относились бы в Перми. Но лично для меня это был шаг вперёд, это была сверхамбициозная задача — поднять с колен великий ЦСКА. При этом я тогда уже чувствовал, что с «Урал-Грейтом» добился практически всего, чего хотел.

 — Несмотря на громкий бренд, «Урал-Грейт» просуществовал недолго и с середины 2000-х годов начал своё падение. Почему?

 — Думаю, во многом причиной стало то, что с периода 2004—2006 годов резко развился рынок игроков. Он вырос настолько, что региональным клубам стало очень сложно держаться на высочайшем уровне и заключать контракты с лучшими баскетболистами. Потом все «грейтовские» наработки начали использовать и другие клубы не только в России, но и в Европе, а обеспечивать возросший уровень зарплат игроков провинциальный клуб, пусть даже из Перми, уже не мог. К тому же с того периода нужно было замахиваться уже на реальные, а не фантастические задачи. Типичный пример — казанский УНИКС, который выбрал именно первый путь и до сих пор является одним из топовых клубов России.

 — Несмотря на исчезновение «Урал-Грейта», на матчи не так давно созданной и пока не столь амбициозной «Пармы» ходит рекордное для России количество болельщиков. Это тоже наследие «Грейта»?

 — Во многом — да. Пермский баскетбольный болельщик — это самый понимающий в России, он болеет душой и сердцем. Поэтому сюда часто приезжает сборная России. «Молот» — единственный зал, в котором если случилась «пробежка», то для зрителей она и останется «пробежкой», то есть они полностью понимают правила баскетбола.

Семь тысяч для поддержки

Сергей Панов — легенда российского баскетбола и звезда «Урал-Грейта», ныне — генеральный директор БК «Нижний Новгород».

— Пермь — не такая длинная, но, несомненно, яркая история в моей жизни. Переход в «Урал-Грейт» был частицей спортивного интереса по поводу того, чтобы прийти в пермский клуб и обойти в его составе ЦСКА. Никому это ранее не удавалось в российском баскетболе. Первые победы, которые мы одержали над «армейцами» в «Молоте», были яркими и незабываемыми, стали серьёзным выплеском эмоций. Это была жизнь, больше похожая на сказку. Потом, к сожалению, всё это вернулось на круги своя, когда «золотой состав» «Урал-Грейта» разъехался кто куда. Усилий Сергея Белова тогда было недостаточно, чтобы сохранить ту незабываемую команду. Эта яркая история, вспышка в сознании, привела к моему возрождению как баскетболиста. Яркие и победные эмоции. Именно «Урал-Грейт» позволил мне продлить карьеру, а затем во второй раз вернуться в ЦСКА. После второго чемпионства новый гендиректор уже не звал меня играть в «Урал-Грейте», и я вернулся в Москву.

По мнению нашего собеседника, Пермь и «Урал-Грейт» помимо громких побед пермской спортивной истории могут похвастаться потрясающей энергетикой пермских матчей, которая сохраняется по сей день.

 — Одной из важных составляющих моего приезда в Пермь в процессе переговоров был вопрос про семитысячный «Молот». Я задал Сергею Кущенко вопрос: «А правда, что каждый матч в Перми по 7 тыс. зрителей собирает?» У нас аншлаги в стране собирал разве что ЦСКА на европейских матчах. На это он мне ответил: «Если перейдёшь к нам, то у нас каждый раз по 7 тыс. на трибунах будет». И он это слово сдержал. Казалось, что крики болельщиков с трибун буквально направляли мячи в кольцо, когда бросала своя команда, и мимо кольца, когда бросал соперник. Это я ощутил, когда уже в составе ЦСКА возвращался играть в «Молот» в последующие годы против «Урал-Грейта». Этот рёв трибун в прямом смысле слова заставлял руки дрожать. Мяч бросаешь, а он летит и не попадает в кольцо.

Как спортивный функционер Сергей Панов перенял особенности того «Урал-Грейта». Он считает, что хорошие отношения в коллективе могут решить больше, чем высокие контракты. Теперь в его клубе стараются бережно относиться к игрокам, заботиться о них не только во время тренировочного процесса, но и в нерабочее время, в решении бытовых вопросов.

«Игроки должны играть не только за контракты, но и за любовь к своему клубу и городу. Это пришло из «Урал-Грейта» и живёт в «Нижнем Новгороде» до сих пор», — говорит директор нижегородского клуба.

Из воспоминаний Сергея Панова: «2000 год. Моя первая игра за «Урал-Грейт» должна была состояться против УНИКСа в Казани. Игра была очень важная, менеджмент клуба пообещал организовать чартер из Перми в Казань напрямую. Но когда мы приехали в пермский аэропорт, оказалось, что чартера нет. Поехали на следующий день в аэропорт Березников на машинах, 180 км по пурге. После из Березников за несколько часов до игры прилетели в Казань. Не успели восстановиться и проиграли первую мою игру в новой команде с разницей в 30 очков. Впоследствии, чтобы взять первое место в регулярном чемпионате, нам надо было обыграть этот же УНИКС дома с разницей более чем в 30 очков. В домашней ответной игре с Чикалкиным разыграли за три секунды комбинацию. Сергей забил нужный победный трёхочковый, и мы победили с той разницей, которая позволила занять первое место в чемпионате».

Особые условия

Вячеслав Шушаков — лидер легендарной пермской команды и капитан «Урал-Грейта», ныне — тренер пермского БК «Парма».

— Секрет успеха «Урал-Грейта» — в креативности, новаторстве и внимании к деталям. Заслуги команды непосредственно связаны с Сергеем Кущенко. На тот момент в спортивной индустрии таких «фишек», которые придумал «Урал-Грейт», нигде не было. У нас получилось создать изюминку и неповторимую команду по всем направлениям деятельности: начиная от особых мероприятий — встречи новичков и приёма их в коллектив, заканчивая условиями работы — всё для игрока, всё для победы. Это всё дало свои плоды и отдачу, которую почувствовали тренеры, болельщики, и она отразилась на результатах. Наверное, в этом секрет.

Как отметил Вячеслав Шушаков, современного российского баскетбольного болельщика в целом создал именно «Урал-Грейт»:

 — В годы становления клуба никто и нигде так массово не болел. Сейчас, в век интернета, баскетбольные клубы активно работают с болельщиками. Этого раньше не было. «Урал-Грейт» показал России то, как можно болеть на баскетболе, — это вид спорта, на котором должна царить определённая атмосфера. Именно то, как в Перми болели и продолжают болеть сейчас, создано благодаря «Урал-Грейту». Если взять весь масштаб, то узнаваемость клуба и города значительно возросла. Многие современные функционеры вдохновлялись историей успеха «Урал-Грейта».

Сейчас Пермь живёт следующей страницей баскетбольной истории под названием «Парма». Как отмечает Вячеслав Шушаков, она сохраняет нить преемственности, которую создал «Урал-Грейт»:

 — Все баскетбольные команды похожи друг на друга. Нас же объединяет то, что «Парма» — это зерно, которое «Урал-Грейт» когда-то «уронил» в Перми. Это зерно ждало своего часа, определённых условий для роста. Естественно, оно растёт пока не так стремительно, но мы очень похожи! Нам есть чем похвастаться, главное, традиционный интерес пермского болельщика к баскетболу сохраняется. Преемственность есть и в малых деталях: наша главная команда, «Парма», переодевается в чемпионской раздевалке, как когда-то игроки «Урал-Грейта».

Из воспоминаний Вячеслава Шушакова: «Однажды мы возвращались домой из турне по Америке. Начиная с 1997 года каждый раз в ноябре летали туда на две недели и играли показательные матчи со студенческими командами США. Удавалось даже посетить матч легендарной команды НБА «Чикаго Буллз». Обратный полёт состоял из стыковочного рейса Чикаго — Франкфурт — Пермь авиакомпании «Люфтганза». Во Франкфурте я по какой-то причине вышел за пределы транзитной зоны. В ту сторону не выпускали, а в обратную надо было показывать билет, а мой был в сумке у кого-то из парней. Естественно, этот самолёт улетел без меня, и я остался во Франкфурте. Меня на границе притормозили, начались вопросы. Не было никаких отметок в загранпаспорте о том, что я вообще должен был находиться в Европе, была только американская виза. И всё, меня в полиции оформили, но через пять часов благодаря службам аэропорта я прилетел в Екатеринбург. Потом меня в команде называли «невозвращенцем»…»