Из депутатов — в спортивные доктора

Биография нашего собеседника многогранна. Андрей Буторин успел поменять высокую должность в больнице на кресло депутата, а затем перейти в спортивную медицину, стать участником спасения пассажиров в самолётах.

 — Как давно вы работаете доктором в БК «Парма»? С самого начала?

 — Нет, команда образовалась в 2012 году, а я попал в её структуру в 2014-м. Я тогда работал врачом в футбольном клубе «Волга» из Нижнего Новгорода. Ко мне с предложением вышел генеральный директор «Пармы» Александр Башминов и пригласил в Пермь.

 — Интересный путь. Вы же раньше входили в медицинский штаб «Урал-Грейта»?

 — Да, в 2005 году меня пригласили в «Урал-Грейт». Тогда была интересная ситуация: пытались объединить в одну организацию баскетбольный «Урал-Грейт» и хоккейный «Молот». Поэтому получилось, что меня приглашали в баскетбольный клуб, но я работал в хоккейном. В хоккее я проработал всего несколько месяцев, затем продолжил с молодёжью «Урал-Грейта». С 2008 года приступил к работе с основным составом «Урал-Грейта», оставался там до ликвидации команды в 2009 году.

 — Как дальше складывалась ваша карьера?

 — Я по специальности анестезиолог, поэтому после закрытия «Урал-Грейта» ушёл в больницу по специальности и проработал там до 2011 года, когда меня пригласили в ФК «Волга». Я сначала подумал, что это какая-то шутка, поэтому выслушал предложение и положил трубку. Оказалось, что это правда: по разным причинам врачи клуба его покинули, и в нём срочно искали замену.

 — Как они вообще на вас вышли? Почему им понадобился доктор из Перми, а не местный специалист?

 — Оказалось, что меня им порекомендовал бывший игрок «Урал-Грейта», а тогда уже министр спорта Нижегородской области Сергей Панов. Он и сказал руководству футбольного клуба: зачем вы везде ищете врача, в Перми есть хороший спортивный специалист, с которым я работал. Они прислушались к его совету и вышли на меня. Потом я выяснил, что клуб выходил и на доктора, работавшего в «Амкаре», но он также порекомендовал меня.

 — Скажите, почему вы начали заниматься спортивной медициной?

 — Во-первых, я сам 12 лет занимался спортивной гимнастикой, у меня есть разряд по лыжным гонкам, по многоборью. Работая в больнице, ты чувствуешь, как пациенты высасывают из тебя энергию, а спортсмены, наоборот, тебе её дают. Поэтому когда мне впервые предложили поменять больницу на спортивный клуб, я сразу согласился.

 — Теперь вы точно уже не смените спортивную форму на халат врача больницы?

 — Думаю, да. Мне уже 61 год, так что если не буду работать в клубе, то, наверное, уйду на пенсию.

 — Где сложнее работать — в футболе или баскетболе?

 — Думаю, что в футболе. Там игроков больше и, соответственно, травм. К тому же повреждения в футболе разнообразнее и специфичнее. В баскетболе они связаны в основном с голеностопом и тазобедренным суставом. Вообще, я же работал в хоккее, так что если сравнивать три вида спорта, то в хоккее всё-таки врачам сложнее всего.

 — В каком из этих видов спорта врачам работать выгоднее с точки зрения зарплаты?

 — Что касается меня, то самая большая зарплата была в футбольном клубе. При этом там были очень хорошие премиальные за победы, которые распространялись не только на игроков и тренеров, но и на другой персонал. И это учитывая тот факт, что, например, «Волга» не была грандом в футболе, но зарплаты там всё равно были выше, чем в «Урал-Грейте», хотя он был среди лидеров. Для примера: премиальные у врача в «Волге» за выигранный матч доходили до 90 тыс. руб., за ничью — до 87 тыс. руб. Так было не всегда: когда бюджет клуба был меньше, то и премиальные — меньше. Но всё равно в среднем, если клуб одерживал 10 побед в чемпионате, только премиальные составляли где-то 700 тыс. руб.

 — Расскажите, почему тогда вернулись в Пермь от такой довольно прибыльной работы в Нижнем Новгороде?

 — Всё просто: у трёх сотрудников медицинского штаба клуба заканчивались контракты, руководство решило продлить соглашение с двумя местными специалистами.

 — Получается, в «Парме» вы оказались из-за завершения работы в Нижнем Новгороде?

 — Совпало так, что я в это время позвонил Александру Башминову, чтобы поздравить его с днём рождения. Он заодно мне и сказал, что есть вариант с возвращением в Пермь.

 — Скажите, сколько человек в медштабе «Пармы»?

 — Четыре человека: я, доктор «молодёжки», врач команды ДЮБЛ и массажист.

 — Если сравнивать с другими клубами России, этого достаточно?

 — С ЦСКА не буду сравнивать — там только докторов четверо, ещё и трое массажистов. В остальных командах меньше, но в топовых коллективах минимум два массажиста, у нас же один и на всю структуру — от первой команды до детей. Отмечу, в «Парме» качество медперсонала высокое, об этом говорят и сами игроки. Кроме того, у нас клуб берёт на себя полностью всё медобслуживание, в том числе и финансовые затраты. В лиге есть клубы богаче «Пармы», но они не опекают так игроков с медицинской точки зрения, часть затрат ложится на их плечи. Наш подход даёт результат — в Перми мы фактически возвращаем карьеры игрокам, которые в других клубах считались слишком подверженными травмам, а значит, с ними рискованно иметь дело. Последний пример — Максим Григорьев. В прежнем клубе он часто травмировался, сидел «на лавке», а в Перми мы его довели, в том числе и по здоровью, до основной сборной России.

 — Любопытный подход. Я про то, что спортсмены лечатся за свои деньги.

 — В некоторых командах именно так всё и есть: ты зарабатываешь очень хорошие деньги, так что будь любезен лечиться за свой счёт. У нас же не такие зарплаты, но зато сделано всё, чтобы игроки ни о чём не думали, кроме баскетбола.

 — Коронавирус заставил раньше обычного завершить чемпионат. Как в нынешних условиях идёт подготовка к предстоящему сезону?

 — Те игроки, которые уехали в свои города, готовятся по индивидуальным рекомендациям. Те, кто находится в Перми, тоже готовятся, тем более это разрешено нашими властями. Также они совершают пробежки и делают упражнения на открытом воздухе, например в Черняевском лесу, — это Жмако, Буланов, Платунов, Бондаренко. Кстати, Максим Григорьев также готовится в Перми.

 — Платунов пропустил весь сезон, есть ли вообще шанс, что он сможет начать играть в чемпионате с первых матчей? Конец сезона из-за серьёзной травмы пропустил и Забелин. Как проходит его восстановление?

 — Что касается Платунова, то он продолжает готовиться. Мы надеемся, что он будет готов наравне со всеми. Забелин, по-моему, сейчас готов лучше всех, хотя он до сих пор проходит реабилитацию после февральской операции. Будет ли он выступать за «Парму» — это вопрос не ко мне.

 — В нынешних условиях когда планируется начало сбора игроков и какова программа подготовки?

 — Пока предварительно сбор намечен на август, но все готовятся индивидуально уже с июня.

 — Для небаскетбольной аудитории вы известны тем, что регулярно кого-то спасаете во время перелётов. По крайней мере, я помню несколько таких поводов, чтобы о вас написали СМИ.

 — Я обязан помогать людям, потому что имею 22-летний стаж анестезиолога-реаниматолога, а не являюсь условным стоматологом. Знаю, что нужно делать в экстренных ситуациях. Тем более что 11 лет я был заведующим отделением реанимации больницы в Красновишерске, хотя восемь лет я параллельно работал депутатом.

 — Вы были депутатом?

 — Да, два созыва в Красновишерской городской думе — с 1996 по 2004 год.

 — Почему же вы решили этим заняться?

 — Это не было каким-то карьеристским шагом. Просто в один момент я решил, что необходимо обратить внимание на проблемы образования и медицины. Тогда в депутаты выдвинулись сразу несколько преподавателей и врачей, в том числе и я.

 — Были ли какие-то запоминающиеся моменты в вашей довольно продолжительной политической карьере?

 — На самом деле надо мной в команде до сих пор подшучивают из-за депутатства. Вообще, я боролся и за третий депутатский срок, но мой конкурент в своей избирательной кампании повёл себя не совсем честно. В итоге я проиграл ему всего два голоса.

 — Не слишком обременяла вас политическая карьера?

 — Не сказал бы. Фактически я занимался ею два-три дня в неделю по несколько часов. Кстати, тот, кому я проиграл на выборах, отработал всего один созыв.

 — Получается, ваша политическая карьера закончилась в 2004 году, а уже на следующий год у вас началась карьера в спортивной медицине. Вот это поворот!

 — Кстати, меня как-то даже просили выдвинуться в мэры Красновишерска, но я отказался — очень уж доверчивый, а вдруг этим кто-то воспользуется, и я подпишу не то, что надо...

 — Раз вы такая разносторонняя личность, скажите, где больше грязи — в политике или в спорте?

 — Однозначно в политике. По крайней мере, на моём уровне спортивного врача всё честно.

 — Давайте вернёмся к теме ваших спасений пассажиров самолёта. Почему с вами это так часто происходит? Сколько на самом деле было таких случаев?

 — Ну, не так часто, два года уже никого не спасал. Правда, всё необходимое оборудование и препараты у меня с собой, я не сдаю их в багаж. Всего у меня было три таких случая: на рейсах Москва — Владивосток, Сургут — Владивосток и Пермь — Москва. Все они произошли на протяжении трёх-четырёх лет. Причём всё случалось на рейсах «Аэрофлота».

 — Вас как-то благодарили за спасение пассажиры, может, авиакомпания как-то отмечала?

 — От авиакомпании мне приходил календарь на год и макет самолёта Ту-154. Хотя ребята в команде иногда шутят: «Ты — заслуженный врач «Аэрофлота»!» Что касается пассажиров, то одна женщина, которой я помог на рейсе до Владивостока, потом меня нашла. Мы добирались до Южно-Сахалинска, так как там у нас был матч, жили там несколько дней. Так вот, пассажирка меня нашла и поблагодарила.

 — Что с ней случилось в полёте?

 — Женщине было 72 года, у неё резко упало давление — до 80 на 50.

 — С чем были связаны два других случая?

 — Пассажирку перевозили из пермского онкодиспансера куда-то за границу. Я так понял, что у неё уже была последняя стадия болезни и она фактически улетала доживать. Моя задача была поддерживать её давление во время полёта до Москвы. Ещё один случай произошёл с женщиной, которая живёт в Лондоне, у неё тоже начались проблемы с давлением.

 — Бывали ли при вас какие-то экстренные ситуации, связанные с баскетболистами?

 — Чего-то экстраординарного не было, но на выезде бывали ситуации, когда у игрока резко поднималась температура и было очевидно, что он не сможет принять участие в матче. Сразу же не ясно, из-за чего это, — вдруг инфекция и он может заразить кого-то. Так как игроки живут на выезде по двое, приходилось срочно искать варианты, куда можно отселить заболевшего.

 — В спортивных СМИ иногда проскальзывают новости о том, что вот такой-то клуб подписал соглашение с игроком, а на медкомиссии выяснилось, что он на самом деле скрывал какую-то серьёзную травму. Вы встречались с такими ситуациями?

 — Со скрытыми травмами не встречался, а вот с тем, что у кого-то есть проблемы в другой сфере и он это скрывал, — да. Не буду называть фамилию игрока, но скажу, что это было не так давно и он не русский.